XII - типа декабря
Каждый
новопрошедший день
Вырвал мяса кусок.
За окнами серая тень, -
Словно пуля в висок.
А сердце живо еще
И терхается в груди,
А денег - поди найди
И Новый Год впереди.
Идеи,
со снегом смешанные,
Носятся в пустоте.
И самолеты бешеные
Со звездами на хвосте.
Зима не слушает музыки, -
Она слепа и глуха.
Дней глаза-щелки узкие
Темнят ресницы - меха.
Чушь летает по воздуху,
Правда ложится в снег,
Как тот мужичок,
для роздуху,
Чтоб не подняться во век.
И снова стаканы граненые
До половины полны,
И есть огурцы соленые,
И мы еще не пьяны.
И солнце, балуясь лучиком,
Последним в этом году,
Водку в стакане мучает
И прыгает на еду.
Я не хочу, что сбудется
Вновь себе представлять.
Главное, что позабудется,
Но возвратится опять.
Вновь,
проводов строчки черные,
Разрежут синий рассвет.
Деревья, стоять обреченные,
Тепла ждут, которого нет.
И снова - "Кружит и падает
К земле уносясь снежок."
Ласковый май не обрадует, -
Уж как-то слишком далек.
Ну а на той фотографии
Всё, словно в первый раз...
Жалко, что нет эпитафии:
"Так получилось у нас..."
Нет!
После сказочных праздников
Снова наступит Февраль.
Знать бы, что все перемелется,
И умирать не жаль...
Но вера, хотя и маленькая,
Теплится еще чуть.
Сегодня обую валенки я,
Ведь ХОЛОДНО -
просто жуть...
01.1990
***
Последняя радость электроразрядом,
Шьёт наотмашь, через всё тело.
Никого нет и не было рядом,
Дурнее нет нехитрого дела.
Стоя на выходе, глядя в вечный покой,
Спиной ощущаю
вакуум не пройденного пути,
Пытаюсь припомнить, кто я такой
И как я смог на выход прийти.
Назад обернувшись, - глянуть на то,
Чего не было, да и быть не могло.
Затылком чувствую этот взгляд
И вот уже туда повлекло.
В уме выбирая, из адских мук,
Себе самую подходящую,
Осознаю - жизнь-то ведь пропустил,
Единственно - настоящую.
Вера уж есть, но спасенья нет.
И зрима грань, да тепло кончается.
Сердчишко шлёт последний привет,
А как обидно, что так получается.
18.01.1990.
Здравствуй,
Я так давно не был
рядом с тобой…
Б.Г.
Здравствуй,
Я вижу,
что ты уже здесь, -
Так участвуй.
Видишь,
сегодня опять
я такой же,
как есть.
Не препятствуй:
Неизмеряемость меры -
расчетная суть,
Высшая сила
для крутоторчащих.
Организация пластики -
страшная жуть
В этой толпе
одержимомычащих.
Ты уже здесь, -
проявись,
ликвидируя вход.
Я уже жду,
упершись в стекленеющий призрак.
Нет,
будь уверен,
уже не уйду,
Став вдруг
таким инфантильно-капризным.
Чинно жуя,
проплывает мычащий поток,
Брошенный камень,
в полете своем,
цепенеет,
Зримей становится,
свыше означенный,
срок:
Вот он -
заметен уже между строк;
Подлинно, -
Я никудышный игрок,
(правда и тот,
кто способен,
сыграть не сумеет)…
Лежа под солнцем,
почувствуешь горизонталь;
Петля висящая -
суть вертикали отвеса;
Я б середину себе между ними избрал,
Если б достало мне мозгу удельного веса.
01.1990
ДО И ПОСЛЕ... (1991-го)
Ну и нечего больше скрывать!
(то, что надо - уже надежно скрыто)
Нечего больше и зарывать
(сгнило то, что давно зарыто).
А то, что вокруг этого всего
Поднят треп и катится волнами,
Тоже не даст совсем ничего, -
Карманы пустые не станут полными.
Хозяева! Это не разговор
О том, что сделано было и не было,
И этот полуприкрытый укор
Тем, с кем иначе бы следовало.
Ведь это, пожалуй, не сложно понять
(стены - и те, всё видят и слышат), -
Дом-то ведь рухнул, его не поднять,
И незачем дольше поддерживать крыши.
Не осталось даже пяти минут
(хоть в этих часах велика сила инерции).
Падает крыша, - ее не спасут,
К приему готовы печей адских дверцы.
Но как бы ни было, ясно одно:
Себя забыть - во всем этом участвовать.
Простите, хозяева! Мне все равно,
И, дай-то вам Боже, отделаться счастливо.
01.1990.
Извращений
не
Извращаем.
Волны лазурные лижут песок,
Ветер ласкает курчавую голову,
Смеющийся невдалеке голосок
Напоминает, как все кругом молодо -
И это море в барашках волн,
И солнца блин, горячий и радостный,
И этот желтый песчаный холм,
И этот день, как патока сладостный.
Свободно в мире, и нет черты -
Лишь солнце, ветер и моря гладь.
Песок золотой излучает мечты,
И с него невозможно встать.
Растаяв в нем, как сахар в чаю,
Не хочется большего наслаждения, -
Себя ощущаешь совсем в раю
И славишь мать за счастье рождения.
Вот так всегда бы, но ветер в глаз
Кинет песчинку прозренья малую -
Все исчезает в единый раз:
Картинка не та,
сквозь слезу набежалую.
Прост итог - возвращенье назад,
В сумрак будней из света праздника:
Счастье тоже не всем подряд,
Побыл малость -
Ещё допрыгни-ка...
01.1990.
***
И чтоб блестело? и горело? и сверкало!
И чтобы было мало, мало, мало!
И чтоб дотронуться рукою можно было!
Вот так!
Сегодня, / по талонам/, будет
Мыло.
***
И то, что близко, и что далеко.
И то, что тяжело, и что легко.
И то, что прямо, да и что вокруг…
- И всё тебе?
- Что - мне?
- Да нет же,
Ты дурак!
- Я знаю, ну и что?
- Вот то-то,
Что не так…
31.01.1990.
***
Стены, в которых окна,
Краски привычных дней,
Всё - бесконечно блекло,
Царство полутеней.
Как могло получиться,
что выявился придел,
И для грудей волчицы
Нет больше привычных дел?
В полиэтилене пакета
Произрастает то,
Что уж давно позабыто,
Что уже есть - ничто.
В плесневом мире этом
Между молекул связи
Гнёздышко будет свито -
Не из князей, не в грязи.
Изобретение формы
Закончено без возврата.
Я не приемлю форы –-
Хватит с меня разврата!
19.04.1990.
***
Всё это было, пока это не было видом.
Всё это было, пока это было моим.
Пусть полудохлым, но всё ещё не убитым,
Пусть бесполезным, но всё же таким дорогим.
Смерть наступает, когда происходит оценка, -
Пули страшнее, с продажною цифрой ярлык.
Это ужасно! И держишь руками коленки,
Чтоб не дрожали, пока ты ещё не привык.
Биться об лёд, уподобившись пойманной рыбе,
Биться об стену, собой представляя таран,
Или же просто, - бессильно повиснуть на дыбе
И издыхать от наделанных ценами ран.
А прочитав уложенье фабричного свода,
В голову взяв, но душою срыгнув в унитаз,
Честно сказать, при скопленьи простого народа,
Что виноват,
и что это
в последний,
мол,
раз.
22.04.1990
Лирика - это когда играют на лире.
В двух шагах от телеэкранного рая,
В необъяснимость играя,
Медленно умирая,
Пытаюсь нащупать признаки края.
Деконструктивность моя со мною.
Нет, чтобы уйти стороною
Душу отдав покою,
Больнее бьёт,
Зная, чего я стою.
Или один шаг через
Себя,
Чтоб стать над собою поднятым,
Или, всего два шага вниз,
И будешь понятым.
Но мне ничего не надо.
Есть внутренняя ограда
Вокруг опустевшего сада.
И мысли -
Монетами, в землю зарытого, клада.
02.05.1990
ЮГА.
Неба клочки, в облаков разрывах.
Истина, дымом с конца сигареты слетая,
К нему уносится, без прощаний слезливых,
Как лайнер на вираже, над морем растая.
Кусок мороженого,
Тая и растекаясь на асфальте заплеванном,
Дохнет молча,
Белизну своей правды под ноги растрачивая, -
Бросили, сволочи,
Смерть его мелкой монетой оплачивая.
Слово - синтез понятия боли,
Разность правды и - смысла жизни.
Приложения точка воли
Эта песня пожизненной тризны.
Грызя орехи, скорлупки сплевываю,
О розе помня, в стакане чахнущей,
Из прежней жизни как будто в новую
Иду на встречу судьбе,
Меня жаждущей.
06.1990.
***
Глядя в окно голубого вагона метро
Во время его движения,
Вряд-ли что-нибудь разглядишь, кроме
Своего собственного изображения.
И, двигаясь
с определенной скоростью
километров в час
Понимаешь
и принимаешь с покорностью,
Что лишь там хорошо, где нету нас.
И не приемля это количество
Людей,
не переходящее в качество,
Ловишь себя на том,
что твое здесь наличество
Просто не очень смешное чудачество.
А наконец добравшись домой,
Наскоряк включив телевизор,
который совсем не двигается,
Глядя в экран голубой,
Видишь в нем все, что угодно,
Представляя там образ свой,
как в окне вагона метро,
И внутри словно что-то дрыгается.
11.02.1990
НЕВОЗМОЖНОЕ БЫТЬ.
Пытаясь залезть на красивый холм,
Чтоб оттуда увидеть,
что вокруг делается,
Покуда питаться приходиться мхом,
Позабыв, про сладкие хлебца.
Ну, а кажется: как же это легко -
Возьми, и отойди в сторону.
Черта с два!
Вернут на место, да еще с матерком.
Всем должно доставаться поровну.
А я - не хочу!
И меня это злит,
Пускай я тысячу раз не прав,
Ведь я не тот бессмертный пиит,
Хотя, в общем-то, и не граф.
Но, я-то ведь, - я!
И, какой ни есть,
такого вот, совсем не хочу.
Вот только б
на холмик этот залезть...
Влезу, - там и похохочу!
Глядя на вашу, оттуда возню,
В перерывах видя цветные сны,
Там я жизнь-то и догоню,
Приход встречая, своей весны!
11.02.1990
Не в стенах счастье,
а в их количестве.
Мне сказали - "четыре стены",
Не верю я: может, их пять?
Ну, сколько б ни было,
а ведь нужны
/неужели, так трудно понять/.
Грань жизни моей -
Каждая из этих стен
/не так уж и важно
количество тем
и в стенах прожитых дней/.
Каждый раз, забивая гвоздь
В стену, чтоб вешать ярлык,
Я ощущаю и боль, и злость,
Ведь к чистым стенам привык.
И в ватерклозете,
Где кафель кругом
Как клетки для будущих цифр,
Я, испражняясь, грущу о том,
Что к стенам утрачен шифр.
Ведь это книги, - только без слов
/надо уметь читать/.
Нету ни потолков, ни полов:
Стена - моя Крестная МАТЬ.
13.02.1990
выйдя из кино
Как много кругом этих людей.
Они проживают так много дней.
И если сложить человеко-часы
И умножить
Те получатся тонны и километры
Они говорят, не хватает дня,
Но все они проходят мимо меня
И если я смотрю в их лица
Те я не могу делать свое дело спокойно!
Народная мудрость учит как жить
Партия учит, что не надо пить
Но что мне делать с этой стороны
Если я не могу перелезть через стену?
Они стоят - сплошная стена
И не пройдешь - высока она
Но я иду туда, куда я хочу
Даже если вдоль этой стены,
То в ногу только о самим собой
И больше ни с кем!
14.02.1990
Посвящение
Дмитрию Чунтонову.
Как сложно сотый раз подряд,
По крохам собирая правду,
Из водки приготовить яд -
Для аутодафе отраву.
Из ниоткуда - взять ничто
И, положив на сковородку,
Засыпать соль - одну щепотку,
Поняв, что это как раз то,
Чего как будто не хватало,
И недостача раздражала,
И был душевный кавардак,
Который для бездумья враг.
И на рожон не вылезая,
В пустой квартире замерзая,
В себя кидаешь эту муть
И вместе с нею жизни суть,
Которая со дна стакана
Всплывает
Поздно или рано.
Февраль 1990г.
***
Порою мне кажется, что в сокращении круга
Есть некая правда, а может и высшая суть,
Но позже уже начинаешь дрожать от испуга,
Что круг сократится, хоть чуть.
Ведь каждая брешь - это минус, пробел подсознанья,
И что-то уходит неслышно, как будто тайком.
И каждого мига несноснее существованье
И вместо спирали дорога идёт прямиком.
весна 1990.
"Электронные игры развивают в детях
способность к логическому мышлению и
быстрому реагированию."
Из инструкции
Через два раза будет ещё одни -
Он будет третий, для ровного исчисленья,
Или последний.
Не воспринимая сути экранных картин,
Невозможна оценка их назначенья.
Голубое поле дисплея,
Свет на экране - то, чего вовсе нет
В это веришь, как и во всё остальное.
Пока-что ещё беспокойства нет,
Но равновесие нарушено в системе покоя.
Звук из динамика шум создает,
Хотя его и так хватает вокруг.
Что он даёт -
Этот пустой звук.
Даже, если бы был в тишине,
На дне самого глубокого из морей,
Он бы только испортил картинку мне -
В тишине чувствую себя бодрей.
Но третий раз - не лучший момент
И новый заход вряд ли возможен.
Я не попал в играющий контингент -
Удел болельщика менее сложен.
Бедный мой палец! -
Ты так хотел,
выжать из кнопки кусочек удачи,
Ты был бесстрашен и даже смел,
Но голова не решила задачи.
Она же дура - ей только б спать,
Снов смотреть иллюзорные ленты.
Её так легко смогли обыграть
Электронно-логические элементы.
Финальный сигнал и после него
Экранная надпись насмешкой корчится.
Ну никак я не пойму его -
Если умный такой, чего морочиться.
Плюнул бы и делал свои дела,
Чем обыгрывать простеньких дурачков.
Кампутер, тоже мне, - куча-мала,
Машинка подсчёта штрафных очков.
И ведь нету в его электронной башке
Того транзистора, что мне
с рождения в мозги вплавлен.
Умный он,
но не знает об этом своем грешке,
А я вот, дурак, - это считаю главным.
весна 1990
***
Звучит газовая симфония плиты,
В простоте своей ненавязчивая.
Слушаю, отделываясь от пустоты
Абонементного ящика я.
Свечи сгорания суета
В ее ничтожном количестве,
Перебивает, собою проста,
Мысли об электричестве.
Бесспорной божественной правоте
Пытаясь пожизненно следовать,
Перемещаюсь ближе к черте,
От которой не заповедовать.
И в кучу мусора посреди
Площади, что оставлена,
Ведут меня мои же следы,
И плесенью кровь отравлена.
04.1990.
НОН - СТОП
Стены, в которых окна,
Краски привычных дней, -
Все бесконечно блекло,
Царство полутеней.
Как могло получиться,
Что выявился предел?
И для грудей волчицы
Нет больше привычных дел.
В полиэтилене пакета
Произрастает то,
Что так давно позабыто, -
Что уже есть ничто.
В плесневом мире этом
Среди молекул связи
Гнездышко будет свито -
Не из князей, да в грязи.
ИЗО_бретение формы
Кончилось без возврата.
Я не приемлю форы -
Хватит с меня разврата.
04.1990.
Минус ОКНО
Стекла,
по жизни, распятые рамой окна,
Мелко дрожат,
от того, что приходит весна.
Станет гораздо виднее все то,
чего нет;
То же,
что есть,
получает естественный цвет.
Солнце и грязь
побеждают в неравной борьбе -
Время вернуло
свой долг непреклонной судьбе.
Все возвратится,
(мои б не глядели глаза) -
Снова по буквам
и снова начало с аза.
Тающий снег убегает,
не выдержав свет.
Грязь на окне восседает,
но повода нет
Тряпчатой слизью
бороться за правду стекла
(чистая улица с той стороны умерла).
Я не протру этих окон -
они мне милей
Так,
как сейчас,
ведь на них -
Пыль утраченных дней.
20.04.1990.
Минус фундамент.
(Memory of Grasscoper.)
Как кузнечик,
сидя в спичечном коробке,
Дыша объемом комнатным,
со щёлкой окна,
В обезмысленной голове, налегке
Рисую изнанку картины сна.
Постзакатные краски тщась узреть,
Что нежно-голубовато-розовы
В глазах не перестают болеть
Псевдоувиденного занозы.
Пространства закрытые - снова здесь,
Что носят металлолома имя;
Открытые тоже, как будто есть,
Без растворенья одних другими.
Памятник вечности - Граница Сна,
Света, полоской из щели тянется;
И обеззвученная тишина,
Напоминаньем об этом останется.
Не чувствует мира, оборванный ус,
Болят коленки - крышкой придавлены,
А выкарабкиваться и не стремлюсь,
И выглянуть, желанья оставлены.
В трансобразность снов себя вогнав
Приемлю мир коробковым кузнечиком;
Но лучше так, - суету поправ,
Чем загнанным,
маленьким человечиком.
20.04.1990
***
Мне очень больно написать строку,
Как кровь из пальца стержневая паста.
И пальцы тянутся к остывшему бычку,
А спичек нет. И эта так ужасно!
И кровь не хочет литься из дыры.
Лист белый остаётся неиспорчен.
Её не выгонишь из мозговой коры.
Она свернулась там и предаётся порче.
22.04. 1990.
А вода продолжает течь
Под мостом Мирабо
И ЭТО -
Дело Мастера БО.
Б.Г.
Вензелем черным
По стенам пустым,
Обрызганно-голым,
Как правда, простым,
Горького смеха
Эхо.
Капелька крови,
когда
вынимаешь из вены иглу,
Сидя в лохмотьях,
На грязном полу, -
Протест отрешенью,
Разбитого мозга решенью.
Сонственность яви,
Как снег прошлогодний,
Черна
Догнивает
В сознанья канаве.
И, погружаясь,
Боишься достигнуть до дна -
Вся глубина
Умещается
в мерном стакане;
И топишься в капле,
Висящей
на водопроводнейшем кране.
Шаг будет через,
Но только тогда,
Если он будет.
Целюсь,
Чтобы наверняка,
И на серебряном блюде.
Вечность,
Убитая боем часов,
Мучится в корчах -
Предсмертье:
Слышно,
Как опускают засов,
Гавканье псов,
Взгляд со стены,
Чуть повыше усов,
Круговертье...
Вилами плач по воде -
Высекаемый стон
Камня о камень.
Модный фасон -
Биметаллический ставень.
29.04.1990
Минус борьба.
Всё это было, пока это не было видом.
Всё это было, пока это было моим.
Пусть полудохлым, но всё же ещё не убитым,
Пусть бесполезным, но всё же таким дорогим.
Смерть наступает, когда происходит оценка -
Пули страшнее с продажною цифрой ярлык!
Это ужасно, и держишь руками коленки,
Чтоб не дрожали, пока ты ещё не привык.
Биться об лёд, уподобившись пойманной рыбе,
Биться об стену, собой представляя таран,
Или же просто, - бессильно повиснуть на дыбе
И издыхать от наделанных ценами ран.
А, прочитав уложенье, фабричного свода,
В голову взяв, но душою срыгнув в унитаз,
Честно сказать, при скопленьи простого народа,
Что - виноват, и что это, - в последний мол, раз…
Апрель - май 1990г.
Знак ЗВЕЗДЫ.
Вогнутость
дюралюминиевых труб -
Против меня.
В магазинные очереди вжатый,
Не разжимая губ,
Придерживаюсь правил
магического квадрата,
Ожидая означенного дня.
Яркость
красок и черноты
Блекнет,
мельтешением смазываясь.
Лишь закатным солнцем,
Зажженные в окнах,
горят pам кресты, -
Вижу
и не отказываюсь.
Синтез
платиновой красоты
С помойной кучей
возле контейнера, -
Кто же,
Если не Ты? -
В ряд выстраивая
псевдомечты,
Используй
формулы Тейлора.
Кинув камень -
отслеживаю полет,
Всегда и всюду
предельно внимателен.
Строго верен
несложный расчет -
В жизни проще быть обывателем.
07.05.1990
***
Так хочется кричать,
но в этом мало толку, -
Услышит ведь не тот,
кто должен услыхать.
Ведь это - так легко -
Найти в стогу иголку,
Достаточно
Лишь, где она
Узнать.
Но снова в горле ком,
И крик скатился в шёпот,
И веки слиплись
От желанья спать,
А в небо тянется
Немереная копоть
От этих труб,
Что не позатыкать!
Весна – лето 1990г.
"...руки не протяну уже, не вправе
оставить вас в том царствии теней,
безмолвных, перед изгородью дней,
впадающих в зависимость от яви,
с моей недосягаемостью в ней."
И. Бродский
Расплавленная сытость металла
Рубиновых звезд.
Ответ звучит постоянно,
Не ожидая, что
Будет задан вопрос.
Небо выше не стало,
От того,
Что я упал.
Свет, электрического накала,
Отражается в
Миллионах зеркал.
И то,
Чего никогда не было,
Борется о тем,
Чего никогда не будет.
Глубоко наплевать на это -
Мне бы
Жареную Золотую Рыбку
На большом серебряном блюде.
Чтоб смотреться в него,
Как в зеркало.
В отраженьи косых лучей,
Чувствуя
безраздельность целого,
знать,
Что одни,
Да Еще Ничей.
А рыбка зажаренная,
Чтоб не вертела хвостом -
Кончилась её власть
Её больше не будет
Ни сейчас, ни потом.
И пусть крохи хлеба горячего
Падут на блюдо и стол
И пива выкушав кружечку
Золотом рыбьим усею пол.
Чешуйка каждая -
Денежка,
В уплату за боль н страх.
Платили же
/А куда денешься?/
Лишь песок хрустел па зубах.
лето 1990.
МАЙ ОБЛОМ ОФФ.
Неужели больше не будет начала?
Каплей крови вытекши из облаков,
Солнце упало,
В свинцовых волнах,
растворившись на веки веков.
Завтра нет - оно безвозвратно исчезло;
Есть сегодня, - собой заполняя объем,
Оно постоянно и всюду пролезло,
Выгнав завтра в движеньи своём.
Но прискорбней всего,
что во все это просто поверить, -
Наблюдая закат без надежды увидеть восход,
Подсознательно все еще ищешь те двери,
Сквозь которые, может быть, завтра войдет.
06.1990.
МАНО-ГРАФИЯ
Скажи мне, ты мог бы не быть?
Или быть ты просто не мог?
Или силы уйти и забыть
Запирает амбарный замок?
Или то, чего больше нет,
Суеты создавая тень,
Подаёт досужий совет,
Закрывая вход в новый день?
Нет, скажи, как могло пройти
Это все вне моих ужей?
Отрезая остаток пути
И меня прогоняя взашей.
Или все это - просто так,
Без любых попыток понять,
Или главным стал новый знак
И уже нельзя догонять?
В электрической тишине
Происходит магнитный звук,
В своей собственной глубине
Разрываюсь сотнями рук.
Это я.
Это все же я.
И каким бы собой ни был,
Моя правда всегда моя,
И ее я не позабыл.
Ну а все остальное - чушь,
Синтетических лиц набор.
Забираюсь в дремучую глушь
За спасеньем своим,
Как вор...
06.1990
***
Хлопнув дверью, отсюда уйти не удастся,
Слыша смех за стеной из далекой страны,
Представляется так неподдельно и ясно
Кровь, что плещет на дно тишины.
Пресыщение меры хорошего не предрекает:
Возвращенье назад равносильно движенью вперед.
Бог и время, слуга его, с точностью знает то,
Что из мрака уже миражами встает.
Глаз своих, увидав в отраженьи, очков своих стеклах,
Не пытайся свой пристальный взгляд от себя оторвать!
Этих глаз выраженье, испуганно-блёклых,
Каждый следующий миг, тебя будет себе выдавать.
И устав отдавать себя автопортрету,
Об асфальт растирая зеркальную сущность стекла,
Правды поиск кончаешь, внимая совету, -
Ведь она, в его лживости липкой, давно умерла.
06.1990
Пластилиновая симфония.
Лёд, покинутый в стакане,
быстро тает
И потеет тонкое стекло.
И никто, пожалуй, не узнает,
Как же мне сегодня повезло.
Мне подарят дом без стен и крыши,
Мне подарят то, что есть над ним
И, ещё всё то, что даже выше
Неба,
свет чьих звезд не разъясним.
Я сумею, в это всё, поверить,
Не сумев, наверное, понять.
И, хотя, разумнее проверить,
Ни к чему мечте не доверять.
Я боюсь, по странности душевной,
Разумом затронув красоту,
Разорвать мираж её волшебный
И под сказкой подвести черту.
Впору мне теперь себя бояться, -
И дыханья прерываю нить,
Чтоб свечу, что стала разгораться,
В храме, невзначай, не потушить.
Возжелав того, что не хотелось,
А совет досужего ума
Отвергая - обретаю смелость,
Или так судьба велит сама?
Полированных,
не зная больше, граней,
Не любуясь световой на них игрой,
Обретаю вновь потерянное ранее -
Окрылённый, для души, настрой.
Всё так просто, как святая правда.
Все так сложно, как возврат назад.
Но вкусна мне горькая отрава
И полезен для здоровья ад.
10.1990
***
Как времени назвать пароль,
Чтоб отворилась эта дверца,
И вопли высохшего сердца
Не трансформировались в ноль?
Чтоб эта толща, расступаясь,
Мне обнажала новый мир,
В который, истинно раскаясь,
Войду, избегнув чёрных дыр.
1990.
К вопросу пребывания в рядах…
Сказки рассказывать насмерть замученным детям,
Взрослым рассказывать их повседневную жизнь,
Свято уверившись в то, что на всём белом свете
Всем будет счастье, когда к нам придёт коммунизм!
Шаг за порог, - позади звук захлопнутой двери
И, обернувшись, - лишь чёрный безмолвный квадрат…
Только вперёд, на великом пути к новой эре
С мыслью, что нам никогда не вернуться назад.
А как бы хотелось увидеть иное начало!
Как бы хотелось услышать мелодии звук,
Дверь, закрываясь, чего-то в сердцах проворчала,
Ну а потом – крышки гроба отчётливый стук.
Небо темно – звёзды сгинули в тине пространства.
Незачем им освещать этот каменный край.
Им, как и нам, невтерпёж маяты постоянство,
Им, как и нам, всё дороже заоблачный рай.
Только они – там живут, нам являясь порою.
Мы же всегда, ощущая вверху потолок,
Не понимаем за этой никчемной игрою,
Как же от нас край вселенского счастья далёк.
Дети не смогут воскреснуть, и выбиться в люди…
Те же, кто вырос – не смогут понять эту жизнь!
Я-то ушёл, рассудив для себя - будь, что будет!
Ну а пойдёшь, вслед за мной, то сперва оглянись.
1990-2020
***
Все это где-то там,
Где ничего уж нет.
Все это стыд и срам,
Лишь слышен звон монет.
Все это ни к чему,
И, поднимая крест,
Несешь себя к нему
Сквозь массу разных мест.
И, проходя сквозь них,
Как сквозь кошмарный сон,
Идешь, как отпускник,
На поминальный звон.
В звенящей пустоте
Последняя черта,
Ведущая к мечте,
Есть перекладина
РАСПЯТИЯ
ХРИСТА.
1990